ПЕТР АНДРЕЕВИЧ ПЕТРОВ-ТУРИНГЕ – ПЕДАГОГ, КРАЕВЕД, УЧЕНЫЙ-ЭТНОГРАФ

просмотров: 5698И.Г.Петров

В 20-е-30-е годы ХХ в. в изучении истории, культуры и этнографии чувашского населения Башкортостана заметный след оставила Чувашская секция при Обществе по изучению Башкирии (далее ОИБ) при Академцентре Наркомпроса БАССР. Секция была образована в мае 1927 г. и при ОИБ существовала в течение трех лет. Инициатором создания секции и ее председателем был Петр Андреевич Петров-Туринге – один из ярких представителей чувашской национальной интеллигенции, вошедший в историю чувашей Башкортостана как талантливый педагог, краевед и ученый-этнограф.

На сегодняшний день о жизни П.А. Петрова-Туринге написано сравнительно немного. Однако некоторые неизвестные ранее факты о некоторых представителях большой семьи Туринге, в том числе о П.А. Петрове-Туринге стали достоянием общественности лишь в последние десятилетия, в основном благодаря изысканиям уфимского краеведа-исследователя А.А. Кондратьева[1]. Некоторые материалы, касающиеся оценки его научной деятельности и научного наследия, имеются в работах И.Г.Петрова[2].

По имеющимся данным П.А. Петров-Туринге родился 6 июня 1887 г. в г. Симбирске. В 1908 г. он закончил Уфимскую духовную семинарию, куда его вместе с младшим братом определил их отец А.П. Петров-Туринге[3]. Однако будущая карьера священнослужителя и служба в духовном ведомстве не вдохновили молодого юношу. Поэтому после окончания учебы в семинарии он направился в г. Уральск, где в течение двух лет работал учителем в городском четырехклассном училище. Мечтая получить высшее светское образование, вскоре он оставил Уральск и направился в г. Казань. Здесь П.А. Петров-Туринге успешно сдал вступительные экзамены и стал студентом Казанского ветеринарного института. Однако завершить полный курс обучения в институте ему не удалось. Спустя два года, в 1912 г. из-за недостатка средств он бросил учебу в институте и приступил к обязанностям заведующего земской библиотекой в с. Куганак Стерлитамакского уезда Уфимской губернии. Здесь Петров-Туринге целенаправленно занимался над повышением своего образования, начал работу по сбору материалов по истории, этнографии и культуре чувашей Уфимской губернии. Особенно большую работу в данном направлении он развернул в 1918 г., будучи учителем школы в с. Тряпино того же уезда, где организовал краеведческий музей. П.А. Петров-Туринге собирал предметы материальной культуры и прикладного искусства, приступил к сбору и обработке материалов по краеведению и фольклору: записывал названия местных трав и на их основе составил чувашско-русский словарь, собирал чувашские народные песни и приметы[4]. Позже собранные материалы о народных приметах он обобщил в небольшой статье, которую опубликовал на страницах Башкирского краеведческого сборника[5].

Осенью 1926 г. П.А. Петров-Туринге был приглашен в г. Уфу в качестве преподавателя и заведующего учебной частью в Приуральский чувашский педагогический техникум (далее ПЧПТ)[6]. Несмотря на большую занятость организационной и педагогической работой в педтехникуме, он занимался и научными исследованиями: писал статьи и рецензии на книги[7], вел переписку с учеными по вопросам истории, этнографии и краеведения, принял участие в работе первой Всечувашской краеведческой конференции (1928 г.).

Талант и организаторские способности П.А. Петрова-Туринге, как краеведа и ученого, особенно ярко проявились в период его деятельности в качестве председателя Чувашской секции при ОИБ. В нее вошли местные краеведы-энтузиасты в основном из числа преподавателей и студентов ПЧПТ заинтересованные изучением культуры, обычаев и обрядов родного народа. Секция, образованная в мае 1927 г., объединяла в своих рядах более 20 чел. Здесь проводились собрания, на которых кроме обсуждения текущих и организационных вопросов регулярно заслушивались и научные доклады. Так, в отчете о деятельности ОИБ за 1926-1928 гг. сообщается, что за указанный период чувашской секцией проведено семь собраний, на которых были заслушаны три научных доклада П.А. Петрова-Туринге: «Пища и питье чувашей Башреспублики», «Чуваши, их история и культура», «Чуваши и Крым»[8]. Там же отмечается, что члены секции провели работу по подготовке материалов для издания краеведческой хрестоматии на чувашском языке, при педтехникуме создали кружок по изучению чувашской культуры, приступили к изучению чувашского фольклора, собрали 400 пословиц и 200 примет[9], приняли организационные меры по сохранению творческого наследия поэта Константина Иванова[10]. В отчете также говорится, что преподавателем естествознания ПЧПТ М.А. Гороховым велась запись чувашских народных песен и их гармонизация, а художником И.Н. Самариным – работа по изучению чувашских орнаментов и подготовке альбома.

контакты чувашская секция поддерживала с Обществом изучения чувашской культуры в Москве (1927–1931). Инициаторами его создания были известный чувашский краевед и ученый А.П. Прокопьев (Милли) и профессор-лингвист московских вузов П.О. Афанасьев. Филиалы общества были созданы в Казани, Уфе, Ульяновске, Самаре, Саратове, Бугуруслане, Белебее. Примечательно, что из действующих филиалов самыми активными и плодотворно работающими оказались Казанский и Уфимский общества, во главе которых стояли Г.И. Комиссаров (Вандер) и П.А. Петров-Туринге[11].

Крупным и достаточно успешным результатом деятельности Чувашской секции в 1929 г. стала комплексная экспедиция по изучению культуры и быта чувашей республики. Она была организована П.А. Петровым-Туринге с участием членов чувашской секции, а также преподавателей и студентов педтехникума. По сути, это была одна из первых экспедиций по научному исследованию чувашского населения Башкирии в ХХ веке. Участниками экспедиции была составлена обширная программа по изучению хозяйства, быта, экономического состояния, норм обычного права, культуры, искусства, народного просвещения. Примечательно, что программы по исследованию жилищ, одежды и питания были составлены при непосредственном участии и руководстве ученых Антропологического отряда Башкирской экспедиции АН СССР. Экспедиция, основной костяк которого составили 30 студентов III курса ПЧПТ, в июне-июле организовала работу в 7 чувашских населенных пунктах Белебеевского кантона Башкирии: Слакбаше, Кош-Елге, Кистенли-Богданово, Базлыке, Бижбуляке, Елбулаке, Зириклах[12]. В статье «Работа среди чуваш», посвященной предварительным итогам экспедиции, П.А. Петров-Туринге писал, что за полтора месяца участниками экспедиции «проведено через антропометрию более тысячи чувашских детей, собраны материалы по народному образованию, экономике и гигиене, заснято 1200 планов домов и дворов, зарегистрировано на фонографических валиках около 100 народных песен, измерено в течение недели в 12 семьях разного экономического достатка количество потребляемых продуктов, сделано 200 фотоснимков, собраны интересные данные (в т.ч. детские рисунки) для установления интеллектуального развития детей»[13]. В заключительной части статьи Петров-Туринге кратко остановился на характерных чертах быта чувашского населения республики: на некоторых признаках планировки жилищ, особенностях хозяйственных занятий, национальной кухни и питания, религии.

Во время экспедиции его участниками проводилась большая общественная работа. В каждой деревне ставился спектакль с вокальным отделением, проводились беседы о задачах экспедиции и краеведения, доклады о решениях XVI-ой партконференции по вопросам сельского хозяйства, делегатские собрания женщин, организовывалась подписка на газеты и журналы[14].

Результаты экспедиции широко освещались республиканской печатью. Так, в статье «Изучение быта чувашей. Возвращение экспедиции Чувпедтехникума» сообщается, что «ценность собранных материалов настолько велика, что … можно будет (после проработки) ясно представить жизнь и быт чуваш, которые в Башкирии почти не изучены. А если к этому добавить, что экспедицией собран богатый материал по истории, чувашским обычаям и обычному праву, можно с уверенностью сказать, что экспедицией внесен ценный вклад в дело изучения народностей нашего союза»[15]. Итоги экспедиции высоко оценил начальник Антропологического отряда Башкирской экспедиции АН СССР Баронов. В опубликованной по этому случаю газетной статье он отметил, что собранный материал «велик по количеству, интересен по содержанию и исключителен по четкости и аккуратности его регистрации. … Нельзя не выразить также изумления как можно было в такой сравнительно короткий срок так много и так хорошо сделать силами молодых исследователей-студентов»[16]. Дав высокую оценку работе студентов, ученый не забыл упомянуть и о личном вкладе П.А. Петрова-Туринге.

Возникает вопрос: «Что стало с материалами экспедиции? Где они отложились?». К большому сожалению, эти материалы так и не были обработаны и остались неизвестными для этнографической науки и чувашеведения в целом. Тому помешали разные обстоятельства.

Во-первых, как отмечалось выше, в конце 1930 г. после упразднения ОИБ Чувашская секция прекратила свое существование.

Во-вторых, это было обусловлено тем, что решением наркомата просвещения БАССР Приуральский чувашский педтехникум был реорганизован и переведен из столицы республики в провинциальный город Белебей. В Белебей вместе с педтехникумом перевелся и П.А. Петров-Туринге. В создавшихся условиях он не был в состоянии оперативно руководить Чувашской секцией и планировать ее работу.

В-третьих, начиная с 30-х гг. ХХ в., по всей стране всё больший размах стала набирать политика необоснованных и массовых репрессий, под жернова которых попали десятки тысяч неповинных и честных граждан. Под беспощадный каток сталинских репрессий попал и П.А. Петров-Туринге. Вероятно, органы ОГПУ-НКВД неоднократно вызывали Петрова-Туринге на свои допросы и угроза ареста над ним висела постоянно. Возможно, в силу этих и других обстоятельств ему пришлось покинуть родные места и в течение двух лет работать в Западной Сибири. По разысканиям А.А. Кондратьева, в 1933–1935 гг. он работал преподавателем в одном из педтехникумов г. Кемерево. Однако избежать ареста ему не удалось. В 1937 г. он был арестован и сослан в лагеря ГУЛАГ-а. К сожалению, личное дело П.А. Петрова-Туринге пока остается недоступным и покоится в архивах ФСБ. Поэтому исследователи жизни и деятельности П.А. Петрова-Туринге не обладают исчерпывающей информацией по какой именно статье он был арестован и в какие лагеря сослан. Не известно также как долго он томился в сталинских лагерях и как скоро освободился. По сведениям того же А.А. Кондратьева, которые он получил от близких родственников, жизнь П.А. Петрова-Туринге трагически оборвалась в 1943 г. на железной дороге по возвращении домой из мест заключения[17].

не менее, несмотря на стечение трагических обстоятельств, материалы экспедиции 1929 г. сохранились, хотя и не в полном объеме. Лишь по счастливой случайности они не оказались полностью изъятыми во время ареста и чудом сохранились у супруги ученого, а также частично в делах Института национальной культуры (ныне ИИЯЛ УНЦ РАН). Достоянием науки они стали в 1962 г., когда эти материалы вместе с другими документами П.А. Петрова-Туринге были переданы участникам научной экспедиции Чувашского НИИ языка, литературы, истории и экономики, приехавшим в Башкирию и Оренбургскую область для проведения комплексных исследований по изучению быта, фольклора и языка чувашей Южного Урала[18]. С тех пор они хранятся в научном архиве института, в настоящее время - Чувашского государственного института гуманитарных наук[19]. Это в основном результаты проведенных студентами антропометрических исследований среди учащихся школ, а также уникальная фотоколлекция, состоящая из 80 фотографий. В архиве института хранятся также 40 фоноваликов с записями чувашских народных песен и инструментальных наигрышей[20]. Остальные материалы экспедиции (планы усадеб и жилищ, тексты народных песен, результаты измерений состава и калорийности питания крестьян, детские рисунки и т.д.) пока не обнаружены. Как уже отмечалось выше, небольшая часть фотографий П.А. Петрова-Туринге с пометой «Общество по изучению Башкирии» хранится в фотоархиве Отдела этнологии ИИЯЛ УНЦ РАН. В числе других фотографий, отражающих быт и культуру чувашей Южного Приуралья, копии некоторых фотографий Петрова-Туринге имеются также в отделе фотодокументов Национального музея РБ. не менее, надо отметить, что коллекция фотографий П.А. Петрова-Туринге в фондах ЧГИГН является наиболее полной и атрибутированной. Среди сохранившихся материалов экспедиции чрезвычайный интерес представляет коллекция фотографий. Известно, что П.А. Петров-Туринге почти всю свою жизнь увлеченно занимался фотографией. Поэтому есть основания считать, что имеющиеся в архиве фотографии сделаны самим ученым. Об этом косвенно свидетельствует и тот факт, что в своем отчете о работе в составе экспедиции профессионального фотографа П.А. Петров-Туринге не упоминает не единым словом. Большинство фотографий аннотировано, часть хранится без аннотаций. Пояснения к фотографиям сделаны простым карандашом на обороте снимков, вероятно, руками ученого. Кроме фотографий, снятых во время экспедиции, в коллекции Петрова-Туринге хранится несколько фотографий, сделанные ученым в 1930 г. в Новофедоровке и Антоновке Стерлитамакского кантона. Все фотографии пронумерованы. В левом углу, очевидно, поставлен номер населенного пункта, в правом – общий порядковый номер фотографии. Три снимка в коллекции П.А. Петрова-Туринге принадлежат М.Е. Евсевьеву (1864–1931) – выдающемуся мордовскому ученому-просветителю, историку, фольклористу и этнографу. Эти фотографии М.Е. Евсевьевым были сделаны в Белебеевском уезде Уфимской губернии в конце XIX в. Известно, что в 1895-1896 гг. М.Е. Евсевьев по предложению Н.А. Бобровникова, директора Казанской инородческой учительской семинарии занялся составлением этнографических альбомов для Всероссийской промышленной и художественной выставки в Нижнем Новгороде. С этой целью ему пришлось объездить многие приволжские губернии и сделать этнографические снимки, показывающие быт и культуру инородцев: мордвы, марийцев, удмуртов, коми-пермяков, коми-зырян, калмыков, чуваш, татар. На Нижегородской выставке, а затем в Париже этнографические альбомы М.Е. Евсевьева, включавшие в себя до 250 «типических» снимков народов Поволжья, были удостоены золотой медали. На одной из фотографий М.Е. Евсевьева в коллекции П.А. Петрова-Туринге изображена большая мордовская семья из дер. Нижняя Курмаза Белебеевского уезда, а на двух остальных показаны чуваши. Первая фотография, названная фотографом «Чуваши Уфимской губернии Белебеевского уезда села Бижбуляка» показывает группу чувашей (мужчину и двух женщин) в национальных одеяниях того времени, другая – чувашскую свадьбу, а именно поезд жениха во дворе усадьбы[21]. Вероятно, эти фотографии к П.А. Петрову-Туринге попали либо непосредственно через М.Е. Евсевьева, либо через отца – А.П. Петрова-Туринге, у которого во время поездки по Белебеевскому уезду мог остановиться мордовский исследователь. Известно, что А.П. Петров-Туринге в это время работал в должности священника Свято-Троицкой церкви с. Бижбуляка. Впрочем, это лишь наше предположение.

1. Общий вид села Кош-Елга. Фото Рис. 2. Улица села Бижбуляк. Фото П.А. Петрова-Туринге. 1929 г. П.А. Петрова-Туринге. 1929 г.

Тематически коллекция фотографий Петрова-Туринге достаточно разнообразная. Чувствуется, что автор при выборе объектов фотографирования строго придерживался поставленных экспедицией целей и задач. В коллекции представлены такие этнографические темы, как «Поселения, жилища и надворные постройки», «Хозяйственные занятия и промыслы», «Традиционный костюм», «Быт», «Обычаи и обряды», «Религиозные верования». Наиболее полно в собрании фотографий П.А. Петрова-Туринге показаны типы крестьянских жилищ и хозяйственных построек, хозяйственные занятия, а также праздничная и повседневная одежда башкирских чувашей. Большинство фотографий показывают объекты в статичном виде, а другие имеют «картинную композицию и объединены сюжетной линией»[22]. К таковым, безусловно, относятся такие фотографии, как «Расколачивание и растягивание холста», «Женщины и дети на деревенской улице», «Чувашка за прялкой» и др. Особый интерес в коллекции представляет небольшая серия фотографий, на которых показано полевое моление (уй чÿк, учук) чувашей-язычников с. Базлык[23]. Ценность фотографий из этой серии заключается в том, что участникам экспедиции удалось во всех деталях зафиксировать древнечувашский обряд, который по инерции еще соблюдался здешними чувашами[24]. Опытный глаз ученого зафиксировал почти все основные этапы моления: показано обливание жертвенного животного водой, в том числе обливание водой небесной птицы (в данном случае голубя), приготовление жертвенной пищи, коллективное моление во главе с главным молельщиком, общая трапеза участников обряда и т.д.

3. Приготовление пива около реки. 4. Женщины в национальных одеяниях.

Белебеевский кантон, с. Слакбаш. Фото Белебеевский кантон, с. Слакбаш. Фото П.А.

Петрова-Туринге. 1929 г. Петрова-Туринге. 1929 г.

Эти снимки по достоинству были оценены специалистами. В упомянутой выше статье, посвященной возвращению экспедиции ПЧПТ в Уфу, говорится, что «в числе 200 фотографических снимков, имеющихся в распоряжении экспедиции, находятся снимки чувашского языческого моления - явления чрезвычайно редкого»[25]. С течением времени, в виду своей оригинальности и чрезвычайной редкости, одна из фотографий этой серии, а именно фотография участников моления, стала публиковаться во многих книгах, посвященных религиозным верованиям и обрядам чувашей[26].

В целом, коллекция фотографий П.А. Петрова-Туринге представляют большую научную ценность. Она всесторонне показывает разные области материальной культуры, явления быта, обычаи и обряды приуральских чувашей начала ХХ в. Именно поэтому эта коллекция служит надежной источниковой базой для иллюстрирования многих этнографических тем по чувашам Урало-Поволжья. В последние годы фотографии П.А. Петрова-Туринге нашли применение для иллюстрирования разделов о приуральских чувашах в статьях и книгах, подготовленных как местными, так и чувашскими авторами[27]. Это говорит о том, что наконец-то бесценные фотографии Петрова-Туринге обрели вторую жизнь, а научный мир познакомился с их автором.

П.А. Петров-Туринге прожил короткую, но яркую и насыщенную жизнь. Вся его жизнь была посвящена служению родному народу, прежде всего, его просвещению и научному познанию. Если бы на его долю не выпали тяжелые испытания 30-х гг. ХХ в., он, безусловно, принес бы родному народу еще большую пользу. В последнее время, благодаря стараниям благодарных потомков, имя П.А. Петрова-Туринге вернулось из небытия и заняло достойное место среди других замечательных представителей чувашской интеллигенции, заложивших основы научного изучения истории и этнографии чувашей. Идеи П.А. Петрова-Туринге, накопленные им научные материалы не канули в вечность, они работают, приносят научную и практическую пользу. Думается, что в будущих исследованиях его многогранная жизнь получит достойное и исчерпывающее освещение.

5. Женщины растягивают холст. 6. Полевое моление уй чÿк. Белебеевский кантон, д. Кистенли-Богданово. Белебеевский кантон, с. Базлык.
П.А. Петрова-Туринге. 1929 г. П.А. Петрова-Туринге. 1929 г.

Литература и источники

[1] Кондратьев А.А. Туринкесем: ашшĕпе ывăлĕ // Урал сасси. 1989. 18 апреля. На чув. яз. Он же. Учитель-краевед // Сердцу близкие имена: Краеведческий сборник / Сост. А.А. Кондратьев. Уфа, 1998. С. 149–156; Он же. Свет из Симбирска. Уфа, 1998. С. 176–187 и др.

и др.

Петров И.Г. П.А. Петров-Туринге – педагог, краевед и ученый-этнограф // Археография Южного Урала. Мат-лы VII Межрегиональной науч.-практ. конф., посв. 450-летию добровольного вхождения Башкирии в состав России. Уфа, С. 130–137; Его же. Слово о педагоге, краеведе и этнографе П.А.Петрове-Туринге // Чувашский гуманитарный вестник. 2007 (июль) / 2008 (декабрь). № 3. С. 32–44; Его же. Первая комплексная научная экспедиция по изучению чувашского населения автономного Башкортостана: история и научные результаты // Всерос. науч.-практ. конф. «История академических исследований территории страны и создание региональных научных центров Российской академии наук (к 60-летию Уфимского научного центра РАН)». Сб. участников конф. Уфа, 2011. С. 162–166; Его же. П.А.Петров-Туринке – Раҫҫей чăвашĕсене пуҫласа тĕпченĕ экспедици йĕркелÿҫи // Урал сасси. 2014. №№ 16–17; Его же. Прерванный полет: к биографии П.А.Петрова-Туринге (1887–1943) // Политические преследования и репрессии 1920–1950-х годов в судьбах интеллигенции Чувашии: Мат-лы межрегион. науч.-практ. конф. Чебоксары, 2014. С. 167–174.

Андрей Петрович Петров-Туринге родился 12 августа 1858 г. в д. Большие Яуши Ядринского уезда. После окончания Симбирской чувашской школы (1874) поступил в Казанскую инородческую учительскую семинарию. Закончив семинарию, вновь вернулся в школу И.Я. Яковлева, в которой стал работать учителем церковного пения и Закона Божия. Известен также тем, что среди воспитанников Симбирской чувашской школы организовал хор мальчиков, обучал детей игре на скрипке, вел учебный предмет по теории музыки, собирал чувашский фольклор. В 1889 г. перешел на службу в Уфимскую епархию и в течение 17 лет служил священником в селе Бижбуляк Белебеевского уезда, а затем в течение 10 лет – благочинным в одном из округов Белебеевского уезда. В 1902 г., оставив должность благочинного, приступил к обязанностям священника в с. Старые Алгаши Симбирской губернии, а затем в с. Балабаш-Баишево Буинского уезда. Скончался 23 апреля 1913 г. после тяжелой болезни, похоронен на Сергиевском кладбище в г. Уфе.

[4] Кондратьев А.А. Учитель-краевед. С. 151.

[5] Петров-Туринге П. Приметы на погоду и урожай среди чуваш с. Тряпина Миркитлинской волости Стерлитамакского кантона АБССР // Башкирский краеведческий сборник. 1927. № 2. С. 67–70.

[6] Приуральский чувашский педтехникум берет свое начало с 1 ноября 1917 г., когда решением Уфимской губернской земской управы было принято решение об открытии в г. Уфе Уфимской чувашской учительской семинарии. Однако из-за развернувшихся в стране революционных событий семинария свою работу начала только с 1 ноября 1918 г. 1 января 1920 г. она была преобразована в Уфимские чувашские постоянные трехгодичные педагогические курсы, а с 20 февраля 1922 г. стала называться Приуральским чувашским педагогическим техникумом. До перевода в г. Белебей (1930) ПЧПТ являлся не только главной кузницей педагогических кадров для чувашских школ, но и ведущим консолидирующим чувашей города и республики историко-культурным и научным центром. За 1921-1926 гг. из его стен вышло 123 учителя, из них 55 – чувашской национальности. В разное время здесь работали видные представители чувашской национальной интеллигенции, как П.М. Миронов, Г.И. Комиссаров, С.В. Сухарев, К.С. Сергеев и др. См. об этом: Бюллетень Отдела народного образования Уфимской губернской земской управы. 1917. № 2. С. 21–23; Гурий Комиссаров – краевед, просветитель / Сост. Кондратьев А.А. Уфа, 1999; Краснов Н.Г. Уфимская чувашская учительская семинария // Чувашская энциклопедия. Чебоксары, 2001. С. 422.

[7] Петров П. Аскинская пещера // Башкирский краеведческий сборник. 1926. № 1. С. 39; Петров-Туринге. Один из документов середины XVII в. // Краеведческий сборник. 1930. № 3–4. С. 80–81; Он же. [Рец. на кн.:] Н.Н. Поппе. Чуваши и их соседи // Там же. С. 127–128; Он же. [Рец. на кн.:] Н.И. Ашмарин. Словарь чувашского языка. Вып. 1. // Там же. С. 128–129.

[8] Вахитов Г.Н. О деятельности Об-ва по изучению Башкирии (за время с 1-го апреля 1926 г. по 1-е октября 1928 г. // Краеведческий сборник. 1930. № 3–4. С. 108.

[9] Там же.

[10] В отчете говорится, что П.А. Петров совершил поездку на родину К.В. Иванова в с. Слакбаш Белебеевского кантона, откуда привез оставшиеся после смерти поэта рукописи некоторых произведений, рисунки и изображения букв и слов, сделанные К.В. Ивановым для первого чувашского иллюстрированного букваря, а также три фотографии с нарисованных портретов отца, матери и друга поэта – Тимофеева Федора Тимофеевича.

[11] Симулин А.И. Чувашские краеведческие центры и объединения за пределами республики // Çулталăк кĕнеки: Календарь года. 1997. Чебоксары, 1996. С. 89; Гурий Комиссаров - краевед и просветитель / Сост. А.А. Кондратьев. Уфа, 1999. С. 3–24.

[12] В настоящее время все они – одноименные населенные пункты, входящие в состав Белебеевского и Бижбулякского районов РБ (И.П.).

[13] Петров-Туринге П.А. Работа среди чуваш // Краеведческий сборник. 1930. № 3–4. С. 95–98.

[14] Там же. С. 97.

[15] Красная Башкирия. 1929. 12 июля.

[16]Экспедиция по изучению чуваш. Статья начальника антропологического отряда Академии наук Баронова // Красная Башкирия. 1929. 23 августа.

[17] Кондратьев А.А. Указ. соч. С. 156.

[18] Изучение быта, фольклора и языка чувашского сельского населения Башкирской АССР и Оренбургской области // Ученые записки ЧНИИ. Вып. 23. Чебоксары, 1963. С. 270.

[19] Научный архив Чувашского государственного института гуманитарных наук (НА ЧГИГН). Отд. VIII. Ед. хр. 210.

[20] Кондратьев М.Г. Музыкальная культура: традиции и инновации // Чуваши Приуралья: культурно-бытовые процессы. Чебоксары, 1989. С. 94.

[21] Позднее фотография с изображением чувашской свадьбы без ссылок на автора была опубликована в коллективной монографии «Чуваши: этнографическое исследование» // Чуваши: этнографическое исследование. Ч. 2. Духовная культура. Чебоксары, 1970. С. 42. В 2004 г. накануне 140-летия со дня рождения ученого в Саранске был издан фотоальбом «М.Е. Евсевьев: Жизнь мордвы в фотографиях», в котором были опубликованы уникальные фотографии ученого, представляющие значительную историко-этнографическую и искусствоведческую ценность не только для истории и этнографии мордвы, но и других народов Волго-Уральского региона. В фотоальбоме увидели свет также этнографические снимки народов Уфимской губернии: мордвы и чувашей. В «чувашскую серию» попала также одна из упомянутых выше фотографий с чувашскими костюмами // М.Е. Евсевьев: Жизнь мордвы в фотографиях. Фотоальбом / Сост. А.С. Лузгин и др. Саранск, 2004. С. 112.

[22] Орков Г.Н. О народном костюме чувашей Башкортостана (По материалам экспедиции 1994 г.) // Чувашское искусство: Вопросы теории и истории. Вып. 3. Чебоксары, 1997. С. 151.

[23] Обряд обычно проводился летом в период созревания хлебов с приношением даров Верховному Богу, богам, духам и предкам с целью способствования получению хорошего урожая и выпрашивания всеобщего благополучия, миропорядка и добра (И.П.).

Совсем через короткое время эти и другие народные обряды новой властью будут признаны проявлением мракобесия и религиозной отсталости и, подпав под каток атеистической пропаганды, сведены на нет (И.П.).

[25] Красная Башкирия. 1929. 12 июля. Впервые указанная фотография, а также коллективная фотография участников экспедиции, где студенты сфотографированы в чувашских костюмах, были опубликованы в 3–4 номере журнала «Краеведческий сборник» за 1930 г.

[26] Денисов П.В. Религиозные верования чувашей: историко-этнографические очерки. Чебоксары, 1959; Чуваши: этнографическое исследование. Ч. 2. Духовная культура. Чебоксары, 1970. С. 42; Народные обряды чувашей в фотографиях. Сост. и текст А.К. Салмина. Чебоксары, 2001; Салмин А.К. Праздники и обряды чувашской деревни. Чебоксары, 2001. С. 45 и др.

[27] Орков Г.Н. О народном костюме чувашей Башкортостана (По материалам экспедиции 1994 г.) // Чувашское искусство: Вопросы теории и истории. Сб. статей / ЧГИГН. Чебоксары, 1997. Вып. 3. С. 148–168; Николаев В.В., Иванов-Орков Г.Н., Иванов В.П. Чувашский костюм от древности до современности / Научно-худ. издание. На рус., чув. и англ. яз. Москва-Чебоксары-Оренбург, 2002. С. 198, 208, 210, 214. Петров И.Г. Чуваши // Народы Башкортостана: историко-этнографические очерки. Уфа, 2002. С. 173–218; Петров И.Г. Чуваши // Историко-культурный энциклопедический атлас Республики Башкортостан. Москва-Уфа, 2007. С. 450–453; Матвеев Г.Б. Чувашское народное зодчество: от древности до современности. Чебоксары, 2005. С. 224; Петров И.Г. Пурнăçне тискер вăхăт татнă // Урал сасси. 2008. 19, 26 июня. На чув. яз.

НОВЫЕ МАТЕРИАЛЫ ОБ УГОЛОВНОМ ДЕЛЕ ПЕТРА АНДРЕЕВИЧА ТУРИНГЕ, ВОЗБУЖДЕННОГО ПРОТИВ НЕГО

В 1937 ГОДУ

По понятным причинам, материалы об уголовном деле, открытом против П.А.Петрова-Туринге, оставались закрытыми. Доступ к ним открылся лишь в последние десятилетия, из которых можно узнать более подробные сведения об обстоятельствах возбужденного против него дела.

Ознакомление с документами показывает, что П.А.Петров-Туринге стал жертвой возбужденного по надуманным предлогам уголовного дела № 2499. Суть дела заключается в том, что в г. Белебее и Белебеевском районе якобы была раскрыта обширная «контрреволюционная повстанческая организация», организованная бывшим агрономом Белебеевского МТС С.Г. Дроздовым для борьбы с Советской властью на случай войны Германии и Японии против СССР, проведения вредительства через отдельных членов организации и антисоветской агитации среди населения.

По данному делу в 1937 году решением Тройки НКВД БАССР от 29 декабря 1937 года было осуждено всего 63 человека. Из них Постановлением Тройки к высшей мере наказания (расстрелу) были приговорен 10 человек, к десяти годам исправительно-трудовых лагерей 50 человек, к восьми годам лагерей 3 человека.

Все они были жителями г. Белебея и близлежащих русских, чувашских и татарских селений Белебеевского района. Под одну гребенку в антисоветской деятельности были обвинены и арестованы не только простые колхозники (в деле они указываются как рядовые колхозники), но и руководители и служащие среднего звена: председатели колхозов, агрономы, секретари первичных партийных организаций, инструкторы, счетоводы, бухгалтеры, преподаватели педучилища[27] и т.д. В число осужденных попали также бывшие белые офицеры, дворяне, торговцы, участники крестьянского восстания «Черный орел», крестьяне-единоличники, бывшие священники. В процессе ознакомления с материалами дела создается впечатление, что местным органам НКВД сверху был спущен особый заказ на какое-нибудь резонансное дело или сами работники НКВД, решили отличиться на этом поприще и показать, что не зря делают несут свою службу. Потому что поражает не только скорость проведения следственных мероприятий (неполных 3 месяца), но и надуманность и предвзятость выдвинутых обвинений. Участники контрреволюционной организации обвинялись в том, что в случае войны Германии и Японии против СССР они должны были поднять контрреволюционный мятеж, захватить оружие местного ОСОАВИАХИМ-а, разоружить и арестовать сотрудников НКВД и местного батальона, захватить телеграф, банк, железнодорожную станцию Аксаково, тюрьму и взять власть в свои руки. И, конечно, все они обвинялись во вредительстве, антисоветской агитации, вербовке недовольных Советской властью лиц в свои ряды и т.д.

По материалам дела, Дроздов С.Г, объявленный органами НКВД главным организатором и руководителем контрреволюционной повстанческой организации, был арестован в октябре 1937 г., остальные в период октября-декабря этого года.

Петр Андреевич Туринге[27] был арестован 23 декабря 1937 г. на основании выписанного Белебеевским районным отделом НКВД ордера № 3266 (приложение № 3). В этот же день в доме Петра Андреевича на ул. Фонтанка, 7 был произведен обыск, в ходе которого у него были изъяты документы (свидетельство, гражданский и заграничный паспорта, профсоюзный билет), разные бумаги и письма (67листов), а также двуствольное ружье с патронташем и патронами (приложение № 4).

В соответствии с принятыми следственными процедурами были затребованы различные справки о П.А.Туринге. В этом отношении особо обращает на себя внимание справка, выданная Белебеевским районным отделом НКВД. В нем без проведения обязательных следственных мероприятий П.А. Туринге безоговорочно был объявлен участником контрреволюционной повстанческой организации и в проведении контрреволюционной агитации и потому подлежащим аресту по статье 58 пп. 10 и 11 УК РСФСР. В духе того времени в справке особо подчеркнуто социальное происхождение арестованного – указано, что он «сын попа» и «окончил Уфимскую духовную семинарию» (приложение № 1).

В таком же духе составлена справка Белебеевского горсовета. В нем опять подчеркнуто, что П.А.Туринге (в документе – Туренге) является сыном попа, окончил духовную семинарию. Но составители справки решили перестраховаться и добавили, что Туринге в 1909 г. был за границей в Германии и Австрии, а его родной брат[27] был священником (приложение № 2). То есть эта справка была написана явно в угоду или по заказу следственных органов, так как в ней были перечислены те сведения, которые потом будут положены в основу уголовного дела: социальное происхождение, учеба в духовной семинарии, пребывание за границей, наличие близкого родственника из служителей религиозного культа.

Представляет интерес анкета арестованного, потому что из нее можно получить сведения о его семье. В момент ареста его семья состояла из четырех человек: супруги Герасимовой Екатерины Николаевны 42 лет, сына Исая 19 лет, сына Евгения 18 лет и сына Ариса 10 лет (приложение № 5)[27].

Допрос Петра Андреевича Туринге был произведен 26 декабря 1937 г., то есть спустя три дня после ареста. Протокол допроса по объему небольшой, насчитывает восемь страниц. Две страницы из них представляют напечатанные в типографии страницы бланка протокола допроса, в котором изложены анкетные данные: ФИО, дата и место рождения, место жительства, национальность, гражданство, социальное положение и социальное происхождение, род занятий до и после революции, состав семьи, образование и т.д. Далее идет рукописный текст протокола допроса, состоящий из вопросов следователя и ответов обвиняемого. Текст допроса написан как будто под копирку. Потому что после высказанного замечания следователя «Прекратите ваше запирательство, дайте правдивое показание» идет полное раскаяние осужденного и признание им участия в контрреволюционной деятельности[27]. Однако признания участия в контрреволюционной организации и в вербовке в свои ряды недовольных Советской властью лиц следователям было недостаточно, им было важно, чтобы арестованный сознался и во вредительстве. И это им удалось, потому что П.А.Туринге сознался в том, что он, работая в Белебеевском педучилище, «давал неправильное воспитание учащимся, загружал их работой так, чтобы они не могли учить уроков, ставил неправильные оценки успеваемости, чем вызывал недовольствие среди учащихся». Это, по вердикту следователей, «приводило к тому, что к концу учебного года учащиеся выпускались неграмотные, а в лучшем случае – малограмотные» (приложение № 6). Трудно представить, чтобы Петр Андреевич, отдавший всю свою жизнь педагогической работе, мог согласиться со столь абсурдным обвинением. Очевидно, что с этим он вынужден был согласиться под нажимом следователей, проводивших следственные мероприятия, используя незаконные методы.

В итоге на основании обвинительного заключения Белебеевского районного отдела НКВД БАССР Петр Андреевич Туринге в числе 63 человек был признан виновным в участии в контрреволюционной повстанческой организации, в вербовке своего брата в данную организацию, в контрреволюционной пропаганде и агитации, в воспитании учащихся в духе ненависти к Советской власти, то есть в преступлениях, предусмотренных пп. 10 и 11 ст. 58 УК РСФСР (приложение № 7). А 29 декабря того же года Тройка НКВД БАССР согласилась с ранее выдвинутым обвинением и на основании протокола № 57 признала П.А.Туринге виновным по ст. 58 (пп. 10-11) УК РСФСР и приговорила к заключению в исправительно-трудовой лагерь сроком на десять лет (приложение № 8). А родной брат Петра Андреевича решением этой же тройки был приговорен к высшей мере наказания, т.е. расстрелу с конфискацией личного имущества. На выписке протокола имеется отметка, что приговор был принесен в исполнение 4 февраля 1938 г. (приложение № 9).

уголовного дела, к сожалению, не дают объективных сведений, где именно и в каких лагерях П.А. Туринге отбывал свой срок. В характеристике и справке, датируемых 1940-м годом, говорится, что Туринге арестован в 1937 г. за контрреволюционную деятельность, приговорен к десяти годам лишения свободы и находится в тюремном заключении (приложения №№ 10–11). Однако справку о нахождении Туринге в заключении подписал начальник ИТК № 9. Такой же номер ИТК указывается в двух письмах-жалобах, написанных П.А.Туринге 8 и 9 августа 1940 г. Одно письмо им было направлено Народному комиссару внутренних дел БАССР, а второе – Народному комиссару внутренних дел СССР Л.Берия. На обоих письмах П.А.Туригне именует себя как заключенный колонии № 9 или ИТК № 9 при Крекингстрое г. Уфы (приложения №№ 14–15). Это дает основание считать, что после вынесения приговора П.А. Туринге какой-то период времени отбывал свой срок на строительстве крупного нефтеперерабатывающего предприятия «Уфимский крекинг» (будущего Уфимского нефтеперерабатывающего завода), строительство которого было начато в 1935 году на северной окраине г. Уфы.

По содержанию оба письма являются идентичными. В них П.А.Туринге изъяснил суть своего дела, отметил, что его признание в содеянном явилось вынужденным[27] и что оно полностью сфабриковано (в оригинале – средактиовано) следователем. В письмах Туринге также отметил, что многих свидетелей, упомянутых в обвинительном заключении, он не знал и что очных ставок с ними следственные органы не проводили.

В письмах Петр Андреевич также затронул свое социальное происхождение, которое, как известно, периодически муссировалось следователями и рассматривался ими в качестве как серьезной и отягчающей улики. В письмах этот факт он назвал темным пятном в его жизни. Однако в этом отношении в свою защиту он отметил, что принадлежность к духовному сословию имеет лишь формальное значение. Во-первых, как он подчеркнул, отец его, служивший священником, умер задолго до революции и в Духовную семинарию он был определен будучи малолетним мальчиком, а во-вторых, он сознательно не пошел по пути служителя религиозного культа и выбрал для себя профессию сельского учителя, которой посвятил 26 лет своей жизни. В завершение он настоятельно просил их пересмотреть его дело и освободить из-под стражи.

С фактом незаконного обвинения в контрреволюционной деятельности П.А.Туринге не смирился и постоянно боролся за восстановление справедливости. Об этом говорят не только два приведенных выше письма, но и короткая ремарка в конце письма Народному комиссару НКВД СССР. В частности, он писал, что за период своего заключения (с 1937 по 1940 гг. – И.П.) в Прокуратуру им было подано шесть жалоб, но ни одно из них не возымело своего действия (приложение № 15).

Один из таких отказов по линии Прокуратуры БАССР имеется в деле. Это – заключение зам. прокурора БАССР по специальным делам Рахматуллина предпринятое в порядке надзора уголовного дела № 2499 /385962 по обвинению Шмелева И.Н. и других всего в числе 18 человек, истребованное по их жалобе. Заключение было подготовлено 22 июля 1940 года. В постановляющей части документа касательно П.А. Туринге, который также значится в числе этих 18 человек, опять взято на вооружение его «нежелательное» социальное происхождение и приведен парадоксальный по своей чудовищности вердикт. «убийственная формулировка». В ней, в частности, написано следующее: «Приняв во внимание, что Туринге является сыном попа, принесение по делу протеста считаю нецелесообразным» (приложение № 12).

Такое же решение было вынесено по линии НКВД БАССР. Об этом свидетельствует Постановление ЭКУ НКВД БАССР от 17 сентября 1940 г. Вынесенное по архивно-следственному делу № 2499 /385962 в отношении заключенных Матяш В.П., Кузнецова М.П., Шубенкова А.Н. и других в числе 26 человек на основании протеста прокурора и жалоб осужденных. В постановлении сказано об отказе в ходатайстве о пересмотре решения Тройки НКВД БАССР на предмет освобождения обвиняемых из-под стражи (приложение № 13).

Тем не менее, хотя и с опозданием справедливость восторжествовала. Как известно, после смерти И.В. Сталина был начат процесс реабилитации репрессированных и дополнительной проверки их уголовных дел. Такая же дополнительная проверка была предпринята в отношении уголовного дела, по которому проходил П.А. Туринге. Эта проверка была проведена по линии КГБ при Совете Министров БАССР 31 августа 1956 года Старший следователь следственного отдела данного ведомства Черепанов, рассмотрев архивно-следственное дело № 30840 пришел к заключению, что все проходящие по этому делу 63 человека были арестованы и осуждены необоснованно по непроверенным и противоречивым материалам. Материалы проверки также показали, что признательные показания на предварительном следствии осужденные подписывали в результате применения к ним незаконных методов ведения следствия, а также в результате провоцирования обвиняемых на заведомо ложные показания путем запугиваний и уговоров. Было установлено, что бывшие сотрудники Белебеевского районого отдела НКВД БАССР Гуненков и Фомичев, проводившие расследование применяли к арестованным незаконные методы ведения следствия, в частности, т.н. «конвеерную систему» и ночные допросы. Следователем были обнаружены также грубейшие нарушения уголовно-процессуальных норм: арест обвиняемых без санкций прокурора, отказ осужденным в очных ставках, опора следствия на непроверенные и противоречивые свидетельские показания, неконкретность и расплывчатость выдвигаемых обвинений, отсутствие санкций вышестоящих лиц на обвинительном заключении и т.д. То есть были перечислены десятки важных аргументов, которые свидетельствовали, что уголовное дело было сфабриковано от начала до конца. В заключение следователь Черепанов вынес ходатайство о направлении дела в Прокуратуру БАССР для решения вопроса о принесении протеста на предмет отмены Постановления Тройки НКВД БАССР от 29 декабря 1937 года и прекращении дела за недостаточностью выдвинутых улик и за отсутствием состава преступления (приложение № 16).

Вскоре такой протест по линии Прокуратуры БАССР был сделан, который полностью согласился с материалами дополнительной проверки приложение № 17).

30 декабря 1956 г. Президиум Верховного Суда БАССР вынес постановление о необоснованном возбуждении данного дела и своим решением окончательно отменил Постановление Тройки НКВД БАССР от 29 декабря 1937 г. в отношении всех 63 осужденных за отсутствием состава преступления (приложение № 18).

Где и в каком году закончил свой жизненный путь П.А.Туринге до сих пор остается неизвестным. По разысканиям А.А. Кондратьева, его жизнь трагически оборвалась в 1943 г. Об этом ему сообщили родственники Петра Андреевича, живущие в Уфе. Как они поведали, Петр Андреевич во время этапирования заключенных попал под движущийся состав поезда.

Таким образом, П.А.Туринге прожил короткую, но яркую и насыщенную жизнь. Вся его жизнь была посвящена служению родному народу, прежде всего, его просвещению и историко-культурном изучению. Кто знает, если бы на его долю не выпали тяжелые испытания репрессий, он, безусловно, принес бы родному народу еще большую пользу и стал бы одним из выдающихся представителей чувашской творческой интеллигенции.

Благодаря стараниям краеведов светлое имя П.А.Туринге наконец то возвращено чувашскому народу и он занимает достойное место среди других замечательных сынов и дочерей чувашского народа. Хотя и не в полном объеме, но сохранилось научное и творческое наследие П.А. Петрова-Туринге. Они сохранились в виде опубликованных научных статей и очерков, архивных документов, фольклорных материалов. Думается, что в будущих исследованиях его многогранная жизнь получит более достойное и исчерпывающее освещение.

И.Г.Петров